16 ноября Форд направляет еще одно письмо Брежневу, в котором выражает озабоченность тем, что в наших отношениях проявляется неопределенность и даже имеет место бездействие. Соответственно Форд предлагал направить в Москву Киссинджера для рассмотрения всей совокупности советско-американских отношений, и особенно для преодоления нынешнего тупика в переговорах по ограничению стратегических вооружений.
Советская сторона выразила согласие принять Киссинджера в Москве (18–19 декабря).
Форд реорганизует свой кабинет
В начале ноября Форд довольно неожиданно провел коренную реорганизацию своего кабинета. Были уволены министр обороны Шлесинджер и Директор ЦРУ Колби. Рокфеллеру дали понять, что ввиду оппозиции справа он не может баллотироваться на пост вице-президента вместе с Фордом.
Д. Буш был возвращен с поста посла в Китае и назначен вместо Колби в ЦРУ. Министром обороны стал Дональд Рамсфелд, который был до этого «начальником штаба" аппарата Белого дома. Киссинджер потерял свой второй важный пост — помощника президента по национальной безопасности, на который был назначен его заместитель Скоукрофт.
Вашингтонский дипкорпус старался оценить мотивы и возможные Следствия реорганизации, проведенной Фордом.
Однако с точки зрения советско-американских отношений и особенно вопросов ограничения стратегических вооружений такая перетряска кабинета не обещала ничего хорошего. Таково было мое личное мнение, о котором я сообщил в Москву. Я, правда, оговорился, что, возможно, это и не входило прямо в намерение президента, но объективно это было именно так.
Прежде всего серьезно ослаблялось влияние Киссинджера, у которого уже не было ежедневного доступа к президенту в Белом доме. Скоукрофт, хотя и был близок к Киссинджеру, все же придерживался более консервативных взглядов по военным вопросам. Новый министр обороны Рамсфелд целиком поддерживал все планы Пентагона и был упорным противником любых соглашений с СССР, которые не давали бы США определенных преимуществ. При этом он умело убеждал президента, что именно такой курс отвечал бы предвыборным интересам самого Форда.
В середине ноября у меня был довольно интересный неофициальный разговор со Скоукрофтом.
Он в прошлом был весьма сдержан в беседах. Однако на сей раз был более разговорчив. Очевидно, новый пост и отсутствие ныне прямой зависимости от Киссинджера и постоянной его опеки сыграли тут свою роль.
Он заметил, что его несколько беспокоит одно обстоятельство: обмен посланиями с обеих сторон носит в последнее время негативный и отчасти формальный характер. Это не помогает делу.
Я не хочу тут кого-либо критиковать, сказал он. Так уж сложились обстоятельства, что все советско-американские отношения, по существу, свелись сейчас лишь к одному вопросу — о соглашении по ОСВ, а это вопрос сложный в силу ряда причин внешних и внутриполитических. Это тоже сужает рамки обмена мнениями между руководителями обеих стран фактически до одного вопроса, хотя и важного. (Я сам обращал внимание Громыко на это обстоятельство, но он ответил, что сейчас главная наша задача на американском направлении — добиться заключения соглашения по ОСВ еще до открытия съезда партии.)
Скоукрофт в осторожной форме признал, что вопросы ОСВ продолжают вызывать большие разногласия в правительстве. Реорганизация кабинета их лишь усилила.
Ангола обостряет отношения
Президент Форд пригласил меня 9 декабря в Белый дом для беседы, на которой присутствовали также Киссинджер и Скоукрофт. Президент вручил мне послание на имя Брежнева с просьбой перенести визит Киссинджера в Москву с декабря на январь (для обсуждения несогласованных вопросов по ОСВ). Эта отсрочка была вызвана тем, что президент решил подождать возвращения в Вашингтон из Европы министра обороны Рамсфелда и обсудить на заседании Совета национальной безопасности американскую позицию на дальнейших переговорах по ОСВ. Президент хотел избежать таким образом обвинений в „спешке" с соглашением по ОСВ.
Для меня желание президента отвести от себя нападки прозвучало как признак явной слабости и неуверенности самого Форда в вопросах ОСВ. И это не внушало надежды на скорое соглашение. К тому же вопрос о встрече Форда и Брежнева фактически откладывался на неопределенное время.
Президент сказал далее, что, несмотря на всю сложность внутренней обстановки в США и нападки на политику разрядки, он будет продолжать выступать за сохранение этой политики. Об этом он просил передать Брежневу. Форд просил нас также иметь в виду специфику предвыборной борьбы в США, которая вынуждала его порой маневрировать, но что в главном — защита политики разрядки — он будет следовать курсу разрядки.
Он высказал далее ряд соображений по вопросу об Анголе в связи с гражданской войной там и усилением вовлеченности в нее великих держав, а также Кубы. Сама по себе Ангола с точки зрения глобального значения мало меня беспокоит, заявил президент. Однако в самих США события в Анголе начинают все больше выглядеть как испытание политики разрядки, а администрация и лично президент — как „уступающие русским еще в одном пункте".
По американским данным, продолжал Форд, СССР организовал впечатляющий воздушный мост по переброске большого количества оружия в Анголу. Способствовал он переброске туда и кубинцев, которые составляют сейчас основную ударную силу у МПЛА. США тоже могли бы организовать такой же воздушный мост. Не так уж трудно набрать и добровольцев-иностранцев. „Но зачем же СССР и США заниматься испытанием воли друг друга в таком далеком от них пункте, не представляющем для них особой ценности?" — не без оснований спрашивал президент.
Форд в этой связи предложил: выступить совместно с призывом к воюющим сторонам в Анголе прекратить междоусобную войну и договориться о мирном решении разногласий; призвать все заинтересованные государства больше не вмешиваться в конфликт в Анголе, прекратив посылку туда оружия.
Выступая в Брюсселе на встрече министров иностранных дел стран — членов НАТО, Киссинджер заявил, что события в Анголе не могут не затронуть отношения между США и СССР, если Советский Союз будет принимать участие „в военных операциях или оказывать массированную поддержку военным операциям за тысячу миль от советской территории, где не присутствуют никакие советские интересы".
В ответном письме Брежнева Форду говорилось, что в Анголе происходит не междоусобная война, а осуществляется прямая военная интервенция, в частности, со стороны ЮАР. Поэтому, по мнению Москвы, было бы несправедливо обращаться с призывом о прекращении военных действий в Анголе ко всем воюющим там сторонам, ставя тем самым „на одну доску" интервентов и патриотические силы во главе с законным правительством Анголы. Речь должна идти о прекращении иностранной вооруженной интервенции в этой стране. СССР готов сделать такое заявление и приветствовал бы аналогичное заявление со стороны США.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
